Форум » Diary of John Winchester. » Армия тьмы » Ответить

Армия тьмы

Дин Винчестер: Согласно фольклору испаноговорящего населения обоих Америк и Мексики, Женщина в Белом или Плачущая Женщина (La Llorona, Woman in White, Weeping Woman), - призрак женщины, оплакивающей своих детей. Легенды гласят, что муж Женщины в Белом оставляет её либо ради другой, либо в поисках работы, либо просто бросает семью. Она выбирает убить собственных детей, почти всегда утопить их. Либо чтобы избавить их от жизни в бедности, либо чтобы найти другого мужа, либо мстя их отсутствующему отцу. Обычно, её неспокойный дух бродит по ночами, ища своё потерянное потомство. Те, кому непосчастливилось увидеть или услышать Женщину в Белом, помечены для скорой смерти. Иногда она одета во всё белое, иногда в чёрное. Она всегда плачет и иногда её глазницы пусты, иногда рот её искривлён как лошадиный. Иногда она ишет чужих детей и топит их в реке. Или выбирает своими жертвами тех, кто неверен своим семьям. Часто её появления предвещают смерть.

Ответов - 59, стр: 1 2 3 All

Дин Винчестер: Блемии (Блегмы, Блегмии, Влемии; греч.: Βλεμμυες; лат.: Blemmye, Blemue, мн.ч. Blemmyes; Эпифаги, Epiphagus, мн.ч. Epiphagi, Epifugos) Блемии, как фантастическое племя, принадлежит к созданиям античного воображения, продолжившим своё существование в Средние века. Под этим именем обычно описывается некое эфиопское племя, все люди которого рождаются без головы, а черты лица — нос, глаза и рот, — имеют на груди. Блемии, однако не сразу выступают перед нами как подобное племя. Под этим именем в античных источниках выступает и реально существующее эфиопское племя, обитавшее в I в до н.э. — I в. н.э. к востоку от Нила на границе Верхнего Египта и Нубийской пустыни. Это было одно из полукочевых племён, обитавших на границе тогдашней Римской империи, и как большинство им подобных, осуществлявших постоянные набеги в её пределы. Это племя заслужило недобрую славу уже в античности — его постоянные набеги наносили большой урон Римской империи. В конце III в н.э. императором Диоклетианом была осуществлена попытка заключить соглашение с блемиями, согласно которому это племя, за ежегодную плату, должно было воздерживаться от своих набегов, тем не менее затея эта провалилась и блемии продолжали регулярно наведываться в римские пределы, ибо, как пишет Прокопий Кессарийский, передающий всю эту историю, "...ибо нет иного средства заставить любых варваров хранить верность римлянам, кроме страха перед военной силой." (145: I.XIX.27-36; c.55). Эти племена вскользь упоминает автор IV в. Аммиан Марцеллин (146: c.33), они (под именем Бега), упоминаются арабскими авторами. Современные их потомки — кочевое, как и его предки, племя бишарин народа Беджа в северо-восточном Судане (147: p.175). Кроме описаний, которые говорят о блемиях как о самом обычном, хоть и свирепом, племени, существуют и другие, в которых блемии начинают трансформироваться в весьма примечательных существ. Сыграла ли здесь роль приписываемая им свирепость и кровожадность (блемиям приписывали человеческие жертвы), либо что-либо ещё — сказать сложно. Фридман предположил, что такой их облик в римской литературе обусловлен известиями о военном снаряжении блемиев, которые, возможно, использовали орнаментированные щиты или нагрудную броню, что с удалённой позиции защищающихся могло быть воспринято, как отсутствие шеи (138: p.25). Р.Рамсей предпологал, что "...источником этого страшного мифа... послужили рассказы греческих и римских путешественников о церемониальных масках первобытных племён" (148: c.19). Возможно здесь сыграла роль и трансляция каких-либо местных поверий — одно описание безголовых людей в Африке, хотя и в Тунисе, мы имеем у Геродота, жившего задолго до первых известий в античном мире о племени блемиев: "Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи, ядовитые гадюки, рогатые ослы, люди-песьеглавцы и совсем безголовые..." Геродот (IV.191) (84: c.298) Кроме того, там же были найдены наскальные изображения безголовых людей, которые, по-видимому, изображали демонов. Удалённость как во времени так и в пространстве хотя и мешают нам связать эти изображения с подобным изображением блемиев в античной культуре, однако и отбрасывать совершенно, сообщение Геродота тоже нельзя. Превращение племени блемиев в народец людей-чудовищ происходит уже в раннем сообщении римского географа Помпония Мелы (сочинение "О хорографии"): "В этих пределах, если этому кому-то хочется верить, находятся едва ли люди, а скорее полу-звери — Эгипаны, Блемии, Гамфазанты и Сатиры; не имея жилищ и места для пристанища, они бродят рассеяно, скорее владея землёй, чем её населяя." Pomponius Mela "De Chorographia" sive De situ orbis I.20. (149) Через несколько абзацев Мела сообщает более подробные сведения о перечисленных племенах: "У блемиев отсутствуют головы, а черты лица [у них] на груди. Сатиры, которые только по виду люди [в остальном же нет]. Часто изображаемые эгипаны имеют тот же облик" Pomponius Mela "De Chorographia" sive De situ orbis I.20. (149) Плиний Старший, в географическом описании Африки в V книге "Естественной истории", практически повторяет всё сказанное Мелой, однако в книге VIII сообщает и некоторые иные сведения о некоем народе, люди которого не имеют на этот раз шей: "Недалеко от этих троглодитов, обратно по направлению к западу, находятся некие [племена] у которых отсутствуют шеи, а глаза на плечах." Plinius Caius Caecilius Secundus "Natural History" VIII.2. Vol.3. p.520 (116) Заметим, при этом, что по всей видимости здесь имеются ввиду наши блемии, так как и расположение, и то, что при нехватке шеи, органы головы располагаются у них на плечах (что свидетельствует, видимо, о нехватке головы), говорит в эту пользу. Людей без головы вспоминает Авл Геллий во II в. н.э., также блемии встречаются у Солина, который поместил их на границе Ливии (т.е. Африки) и Египта: "Считается, что блемии рождаются обрубленными там, где должна быть голова, а рот и глаза у них находятся на груди" Солин "Собрание достопамятных сведений" (62: c.208) Если на границе античности и Средневековья мы иногда встречаем название блемии относительно племени людей, то позже, блемии становятся исключительно частью фантастического мира, который рисовало себе европейское Средневековье на краях им известной земли. В V веке блемиев вспоминает языческий писатель Марциан Капелла — один из создателей средневековой системы образования: "Блемии не имеют головы и рот с глазами у них в груди" Capella Martianus Minneus Felix De nuptiis Philologiae et Mercurii (150: c.233) Располагает Марциан эти племена в некоей "Внутренней Африке". Исидор Севильский в VII веке, также упоминает блемиев, причём в его сообщении явственно проглядывают оба его источника касательно этого народа — скорее всего это Плиний Старший и Солин: "Считается, что блемии в Ливии рождаются обрубленными там, где должна быть голова, а рот и глаза имеют на груди. Другие же рождаются без шей и глаза у них на плечах." Isidore of Seville "Etymologies" (64) В позднюю античность и Средние века появляется и иная традиция описания безголовых людей. Источники её проследить трудно — видимо подобные народы упоминались каким-то образом в различных фантастических жизнеописаниях Александра Македонского. Зачастую эти произведения не сообщают ничего достоверного о действительном Александре, зато, спекулируя, на теме "индийского похода" Александра, рисуют устрашающие и притягательные, и главное — совершенно сказочные описания земель, через которые проходит знаменитый полководец и его войско. К циклу преданий об Александре, примыкает целый пласт литературы, уже не имеющий прямого отношения к македонскому полководцу, зато позаимствовавший из этих преданий множество информации. Обычно подобная литература описывает в совершенно фантастическом аспекте некие далёкие земли, чаще всего Индию, Эфиопию. В этих произведениях описания безголовых людей имеют существенные различия с традиционным описанием. Так, иногда это племя называется "эпифаги" вместо блемии, этот народ теперь рисуется гигантами, и, иногда, с золотым цветом тела. Здесь прослеживается общая тенденция в описаниях чудовищных народов на границе античности и Средних веков, она хорошо заметна и на примере панотиев. Когда как в античную эпоху описания подобных племён стремятся сузиться до одной, самой яркой черты (у блемиев — отсутствие головы), то в Средние века начинается новый виток креативности, и у тех же блемиев появляются вышеозначенные черты. Наиболее ранним из трактатов, в которых мы видим изменения в облике блемиев, является позднеантичное "Послание Фермеса императору Адриану": "Есть на Бриксонте и другой остров, где люди рождаются без головы, глаза и уста имеющие на груди; ростом они двенадцать футов, шириной и толщиной — семь, цвет тела у них подобен золоту" [Послание Фермеса имератору Адриану] Fermes, 22. (151: p.45) Таким образом, народ людей, рождающихся без головы, теперь помещается на острове на реке Бриксонте (вымышленный приток Нила). Этот текст, с лёгкими вариациями повторяется в ряде произведений. Практически ничем не отличается от приведенного, описание этого народа в раннесредневековом памятнике, условно названном его издателем Джеймсом, "Чудеса Востока": "Есть и другой остров на Бриксонте, к югу, где рождаются люди, у которых отсутствует голова и которые имеют глаза и рот на груди; высотой они восемь футов и в ширину они около восьми" [Чудеса Востока] De rebus in Oriente mirabilibus, 16. (151: p.18) Как мы видим, "Чудеса Востока" следуют тексту послания Фермеса, однако выпускают сообщение о цвете тела, и дают иное соотношение рост-ширина, делая блемиев квадратными, хотя иллюстрация рукописи воспроизводит другое соотношение. Следующий памятник "О чудовищах и зверях", созданный между VII-X вв., сообщает новую информацию об этом народе, у них появляется название: "Находятся там также на острове на реке Бриксонте, некие люди, которые рождаются без головы и которых греки называют Эпифаги (Hippophagos? - прим.изд.). Высотой они семь футов и все черты лица имеют на груди кроме глаз, которые, как говорят, у них на плечах." [О чудовищах и зверях] De Monstris et Belluis, 27. (151: p.18) Ещё один средневековый источник, "Письмо царя Премона императору Траяну", также наследует эту традицию, но в очередной раз меняет рост Эпифагов: Есть на острове Бриксонте также остров, где рождаются люди без голов, у которых глаза и уста на груди, высотой они девять футов, а шириной — восемь: мы таких называем Эпифагами. Epistola Premonis regis ad Traianum Imperatorem, 17. (151: p.38-39) Надо сказать, что эта традиция, т.е. изображения безголового народа эпифагов гигантами, с золотым телом, живущих на острове посреди реки Бриксонта не очень распространена в Средние века, по крайней мере она практически не повторяется в период развитого Средневековья, хотя часть цитированных произведений принадлежащих к этой традиции, довольно популярна в это время. В качестве примера использования этой традиции писателями более позднего времени, можно указать пожалуй только "Императорские досуги" (Otia imperalia) Гервазия Тильберийского, написанные в 1209-1214 гг., где автор вспоминает эпифагов и цитирует, однако на более понятной латыни, текст послания Фермеса. Гонорий Августодонский в начале XII века также вспоминает некие безголовые племена людей, добавляя в их образ непонятно откуда взявшиеся сведения. Впрочем, такой креатив для автора не в новинку, и после той лёгкости с какой этот автор прирастил крылья мантикоре, операция с блемиями выглядит более лёгкой и гуманной: "Есть и другие (в Индии — прим.пер.), у которых нет головы и чьи глаза на плечах, а вместо носа и глаз [у них] два отверстия на щетинистой, как у зверей, груди." Honorius Augustodunensis "Imago mundi" I. 11. (67) Блемии кроме прочего присутствуют на средневековых картах, обычно располагаясь в Африке. Автор XIV в., Джон Мандевиль также упоминает подобный блемиям народ: "В другой части (острова — прим.пер.) живут скверные люди, у которых отсутствуют головы, имеют они на каждом плече по глазу; уста у них округлые как подковы и расположены посередине груди. В другой части есть безголовые люди, глаза и рты которых расположены на спинах." The travels of sir John Mandeville (66: p.137) Упоминание безголовых людей с глазами спереди и сзади, можно предположить, объясняется тем, что автор плохо понял или имел плохую копию такого произведения как "Письмо пресвитера Иоанна", которое он несомненно использовал при написании своего труда. В "Письме..." подобный народ не упоминается, однако перед описанием людей, рождающихся без головы, в произведении упоминаются "...люди, у которых глаза спереди и сзади" (152: c.19). Блемии в христианской экзегезе. В христианской литературе довольно быстро возник вопрос о статусе разнообразных чудовищных племён, которые по свидетельствам античных писателей населяли отдалённые части круга земного. Среди них были и блемии. Одним из главнейших вопросов был: являются ли все эти племена принадлежащими к человеческому роду или нет? В случае признания их людьми закономерным было бы признание необходимости миссионерской проповеди среди них и крещения. В период раннего Средневековья мы не имеем случаев прямого обсуждения блемиев по поводу их принадлежности к человеческому роду, однако существовала общая тенденция признания подобных существ людьми. Из этого вытекало и то, что эти существа разумные, имеют душу, происходят от Адама и соответственно должны войти в лоно единственно правильной религии. Однако подобные рассуждения не были подкреплены ни теорией, ни практикой и, что могло бы значительно повлиять на решение вопроса, авторитетом античных и раннехристианских авторов, которые мало интересовались подобными вопросами. Христианская мысль IV-VIII веков оказала сильное влияние на последующую эпоху и чудовищные племена не имелось препон идентифицировать как людей. Однако имелась и другая тенденция. Монструозный облик подобных народов создавал естественные препятствия, чтобы включать их в человеческую семью. Эти народы, как считалось, вели свой род не от Адама, а от Каина. Потомство Каина, проклятый род, включало в себя не только эти человекоподобные племена, иногда доходило до существ, не имеющих ничего общего с человеком. Облик подобных народов объяснялся проклятием, которое повело за собой моральную деградацию потомков Каина, а затем и физическую. В некоторых случаях подобные племена выводятся от Хама, который часто выступает своеобразным Каином после потопа (это связано с проклятием Ноя) (153: c.21). Так, в одном средневековом ирландском трактате "О шести возрастах мира" говорится: "Его знаменитый отец (Ной, т.е.) проклял своего сына Хама, и стал тот Каином людей после потопа, превзошёв последнего в порочности. От него в изобилии произошли люди с лошадиными головами и гиганты, род морских лепреконов, и всякое другое существо неправильной формы, как те, у которых две головы... и два тела вместе, серо-коричневые одноногие люди, и весёлый народ с голубыми клювами. Всякий человек на востоке, что рождается без головы, с белым ртом дырявящим его грудь, — это потомство Хама." Friedman J.B. "The Monstrous races in Medieval Art and Thought" (138: p.99) Подобным племенам отказывалось в человеческом статусе и по другим причинам. Так, считалось, что блемии не могут считаться людьми, так как у них отсутствует один из четырёх органов, непременно долженствующих быть у человека — а именно, мозг. Александр из Гэльса (Alexandre Halensis, 1185-1245) в "Теологической сумме" отвечал, что, хоть у них отсутствует голова, но в их теле присутствуют органы, которые выполняют функции головы. (138: p.186) Блемии в эпоху Ренессанса. В период Ренессанса сведения о блемиях переходят в разряд небылиц, им уже не верят. Всё большее преклонение перед эмпиризмом вынуждает авторов относится к сведениям о блемиях и подобным им народам с изрядным скепсисом. Наиболее язвительно он выражен, пожалуй, у Франсуа Рабле, в пятой книге "Гаргантюа и Пантагрюэля" — "Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение доктора медицины, мэтра Франсуа Рабле" В главе 31 рассказывается о чудесной Атласной стране (рассказ о ней начинается в 30 главе), где Пантагрюэль и его спутники знакомятся с доктором Наслышкой: "Вокруг него (Наслышки — прим.авт.) я увидел великое множество мужчин и женщин, слушавших его со вниманием, и у некоторых из них наружность была явно располагающая, в частности у того, который, держа в руках карту мира, с помощью сжатых афоризмов вкратце растолковывал слушателям, что на ней обозначено, слушатели же в течение нескольких часов становились просвещёнными и учёными и пространно, в изысканных выражениях рассуждали о таких необыкновенных вещах, для ознакомления с сотой долей которых не хватило бы человеческой жизни — и всё по памяти; а рассуждали они о египетских пирамидах, о Вавилоне, о троглодитах, о гимантоподах, о блеммиях, о пигмеях, о каннибалах, о Гиперборейских горах, об эгипанах, обо всех чертях — и всё по наслышке" Рабле Ф. "Гаргантюа и Пантагрюэль" (154) Люди, которые рождаются без головы, два раза упоминаются у Шекспира, один раз в "Отелло" (I. III), другой раз их упоминает Гонзало, герой последней пьесы Шекспира "Буря"(III. III): "Чего же вам бояться, государь? Да, в юности не верил я рассказам О том, что есть диковинные люди С подгрудками, как у быков; что есть Другие - с головами на груди, Но нашему свидетельству поверит И самый искушённый мореход." Уильям Шекспир "Буря" (155: Т.8. с.183) Несмотря на такой скепсис, блемии всё ещё продолжают жизнь на страницах популярных сочинений. Интересный образец "узнавания" (ср.: Колумб о кинокефалах) европейских на южноамериканском материке демонстрирует Уолтер Рэли (ок.1552-1618), который описывая местное предание индейцев долины Ориноко о племени безголовых людей (эвайпанома), увязывает его с легендой о блемиях, и даже ссылается в подтверждение своих слов на Джона Мандевиля. (143: с.91) Хотя стоит отметить, что в популярной литературе, подобные сведения доживают до XVIII века. Этому способствует и то, что некоторые средневековые сочинения, где содержатся сведения о блемиях, сохраняют популярность по это время.

Дин Винчестер: Бегемот (Behemoth; ивр.: בהמות, Bəhēmôth, Behemot, B'hemot — букв.: "животные"; арабск.: بهيموث — Bahīmūth или بهموت — Bahamūt) "И в тот день бyдyт pаспpеделены два чyдовища: женское чyдовище, называемое Левияфа, чтобы оно жило в бездне моpя над источниками вод, мyжеское же называется Бегемотом, котоpый своею гpyдью занимает необитаемyю пyстыню..." Книга Еноха, 10, 9 "В ветхозаветных преданиях чудовищный зверь, который считается королем млекопитающих. Он настолько огромен, что способен выпить целую реку и проглотить за один присест тысячу гор. По воле небес они с Левиафаном перед тем, как произвести потомство, должны сразиться насмерть, иначе им просто не хватит места на Земле. Поэтому Левиафан скрылся в океанских путинах, а Бегемот залег в спячку и спит до сих пор: его тело превратилось в горную цепь Гималаев (альпинисты, которые покоряют Джомолунгму и Аннапурну, и не подозревают о том, куда они взбираются!)." "Cлово "Бегемот" (בהמות, Bəhēmôth, Behemot, B'hemot) — множественное число; речь идет (как уверяют нас филологи) о множественном интенсивном древнееврейского слова "б'гемах" (בהמה, Bəhēmāh), означающего "скотина". Как говорит фрай Луис де Леон в своем пояснении к "Книге Иова": "Бегемот" — древнееврейское слово, как если бы сказать "скоты"; по общему мнению всех их ученых, оно означает слона, названного так за его безобразную огромность, словно бы одно животное равно многим". Напомним любопытный факт: во множественном числе употребляется также имя Бога, "Элохим", в первом стихе Ветхого завета, хотя управляемый им глагол стоит в единственном числе ("В начале сотворил Боги небо и землю"), и эта форма была названа "множественным величия или полноты..." "За четыре века до христианской эры слово "бегемот" означало либо огромного слона или гиппопотама, либо немыслимую и пугающую помесь этих двух животных; ныне бегемот точно определен десятью знаменитыми стихами (Иов. 40:10-19), которые описывают его и внушают представление о его громадности." Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены; ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья; это — верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой; горы приносят ему пищу, и там все звери полевые играют; он ложится под тенистыми деревьями, под кровом тростника и в болотах; тенистые дерева покрывают его своею тенью; ивы при ручьях окружают его; вот, он пьет из реки и не торопится; остается спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его. Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром? Иов, 40, 10-19 "Бегемот был первым существом, созданным для жизни на суше, и он похож на громадного гиппопотама: с хвостом длиннее, чем ствол кедра, и костями как медные трубы. Он царит над земными существами, как Левиафан — над морскими. Они прыгают и веселятся вокруг него, когда он отдыхает среди лотосов, тростника, папоротников и ив или щиплет траву на Тысячегорье. Не утихают споры, был Бегемот создан из воды, праха и света или ему было приказано восстать из Земли; и ещё — был он рождён или у него была пара, как у всех живых существ. Некоторые говорят, что если бы у Бегемота и была пара, он не мог бы совокупиться с нею, поскольку их потомство перенаселило бы Землю. Другие говорят, что Бог предусмотрительно оскопил мужа Бегемота и охладил пыл жены, но сохранил ей жизнь до Судного дня, чтобы праведники вкусили от её плоти. Бог разрешает пастись Бегемоту на Тысячегорье, и, хотя он съедает всю траву в один день, за ночь трава вырастает снова и к утру становится высокой и сочной, как накануне. Некоторые считают, что Бегемот ест и мясо тоже: Тысячегорье служит пастбищем для многих зверей, которые идут ему в пищу. Знойным летом он обычно так страдает от жажды, что одним глотком может выпить всю воду, накопившуюся в Иордане за полгода или даже год. Поэтому он пьёт из глубокой реки Жубал, вытекающей из Эдема." (224: с.66-67) "Бегемота называют "волом бездны". Каждый год во время летнего солнцестояния он встаёт на задние лапы, как учил его Господь, и издаёт страшный рык, который на следующие двенадцать месяцев обуздывает диких зверей, охотящихся на отары и стада человека. Довольно часто он поднимает свой пушистый хвост и позволяет птицам укрыться в его тени; потом немного опускает хвост и предоставляет тень земным тварям. Немотря на свою оргомную силу, Бегемот милосерден, как полагается доброму повелителю, и заботится, чтобы ни одну из его птичек не обидел какой-нибудь зверь." (224: с.70) "Известно, что "бегемот, истекающий кровью", упоминаемый в святых книгах, — не что иное как гиппопотам, сальные железы которого выделяют красноватые масляные капли, способствующие повышению эластичности и водоотталкивающим свойствам кожи. Под солнечными лучами они создают видимость сочащейся крови." "Бегемот напоминает дикого быка тем, что пасётся на Тысячегорье — наверняка у истоков Нила — и когда-нибудь должен рогом продырявить брюхо Левиафану. Но в остальном он, конечно же, гиппопотам. Геродот, Диодор и Плиний, когда писали о Ниле, соединяют гиппопотама и крокодила. То, что гиппопотам невероятно силён, часто бывает в тростниковых речных зарослях, минут на десять может оставаться под водой, питается травой и поэтому не опасен для других животных, согласуется с описанием Бегемота в Книге Иова. Согласно Геродоту, женская особь гиппопотама почитается в Пампренисе как жена Сета. Её называли Таурт ("большая", "великая") и считали покровительницей беременных, но никогда не наделяли её человеческим обличьем, в отличие от других божеств. Диодор отмечает, что для человечества было бы катастрофой, если бы гиппопотамы размножались без ограничений, поэтому замечает, что некоторые египтяне бьют их острогой. Возможно, это замечание, а также похвала Диодора мангусте, которая заботится о будущем человечества, предполагают неизбежное бедствие, если бы Левиафану и Бегемоту была дана возможность обзавестись парой. Робкий гиппопотам наносил такой вред нильским полям, что к римской эпохе его уже практически истребили. И крокодил и гиппопотам принадлежали Сету, и волшебные изображения их в египетской "Книге Мёртвых", в которой прославляется Осирис, враг Сета, побудили иудейских мифографов идентифицировать их с вавилонскими чудовищами. Крокодилы и гиппопотамы, согласно Диодору, несъедобны, однако Геродот утверждает, что их иногда ели, в основном на ежегодном тотемном празднике: поэтому мясо Левиафана и Бегемота сохраняется для праведников до Судного дня. Бедняки ближневосточных стран всегда жаждали наесться мяса, ибо их обычной едой были лепёшки." (224: с.70-71) В агаде и в апокрифах Бегемот и Левиафан упоминаются обычно в связи с мессианскими и апокалиптическими мотивами. Мясо обоих животных, поражённых богом или убивающих в схватке друг друга, послужит пищей на пиру праведников в день пришествия мессии." "Кое-кто предвещает поединок между Левиафаном и Бегемотом. Когда они сойдутся на морском берегу и от их ударов сотрясётся земля, Бегемот своими закрученными рогами вспорет Левиафану брюхо, а Левиафан отсрым плавником смертельно ранит Бегемота." Мидраш на тему Левит, составленный вероятно в VII в.(224: с.66) "Хотя есть такие, которые верят, будто Левиафан и Бегемот убьют друг друга, другие предсказывают, что Господь пошлёт Михаила и Гавриила против обоих и, если они не одолеют их, Сам всё исполнит." (224: с.70) Однако в некоторых апокрифах (3-я кн. Ездры VI, 15-24; Енох LX, 7-8) сказано, "что Левиафан должен быть подругой Бегемота, и Бог разлучил их, оставив Бегемота на суше, а Левиафана отослав в морскую пучину, чтобы они вместе своим весом не повредили арки, на которых покоится земля." (224: с.66)

Дин Винчестер: Русалки, Омутницы, Водяницы, Шутовки, Болотницы, Берегини, Мавки (Навки), Купалки, Лоскотухи, Фараонки, Вилы, Ше́лки "Мифологический образ у восточнославянских народов (особенно у украинцев и южных русских). В образе русалки переплелись черты духов плодородия (полевые русалки), воды (речные русалки), представления о "нечистых" покойниках (в частности, об утопленницах), умерших некрещёнными детях и др." "Выше талии мужчины и женщины были... людьми..., но в точке, где полагалось начинаться ногам, их тела сужались в хвосты с плавниками. ...Плавники на концах их длинных хвостов располагались, в отличии от вертикальных рыбьих, в горизонтальной плоскости. Хвосты, кажется, были без чешуи. Их тела сверху донизу покрывала гладкая коричневая кожа." Вилы (самовилы, самодивы) "Фантастические женские существа в старинных народных верованиях и народной поэзии южных славян (у западных болгар — самовилы, у восточных — самодивы). Различались вилы лесные, горные, водяные, воздушные. Образ вилы отчасти аналогичен восточнославянской русалке." Мавки (Навки) "В восточнослявянской мифологии злые духи (часто смертоносные), русалки. По украинским поверьям, в мавок превращаются умершие до крещения дети: имя мавки (навки) образовано от навь. Мавки спереди имеют человеческое тело, а спины у них нет, поэтому видны все внутренности." Берегини Духи вод. Помогают людям добраться до берега целыми и невредимыми, защищают их от проказ Водяного, чертей и кикимор. Древнерусские авторы упоминали 27 (тридевять) сестриц-берегинь.


Дин Винчестер: Боггарт (Boggart) А вот боггарт (boggart) — скверная и сверхвредная разновидность брауни. Ежели увидишь боггарта — утекай." Бестиарий А.Сапковского в переводе Е.Вайсброта "В английской низшей мифологии дух или домовой, сходный с шотландским богле и английским паком. Считалось, что боггарт способен на злые проделки (если рассержен, то может разбить посуду в доме, отвязать лошадей и коров и др.), хотя обычно он рассматривался как дух, постоянно живущий в доме и дружественный хозяевам." "К тем людям, в доме которых живет, относится, как правило, довольно дружелюбно, однако способен на злые проделки и тогда ведет себя точь-в-точь как стуканцы." "Проказливый брауни, почти совершенно схожий в своих привычках с полтергейстом. Самая известна история о нем, которую рассказывают Вильям Хендерсон, Кайтли и многие другие — история о боггарте, увязавшемся за семьей, которая решила переехать, чтобы избавиться от него. Жил-был в Йоркшире фермер по имени Джордж Гилбертсон, и в доме у него водился боггарт. Он не давал прохода никому в доме, а особенно — детям. Он воровал у них хлеб, масло, миски с кашей, и прятал их по углам и шкафам; но никто ни разу не видел его. В одном из комодов была дырка — выпавший сучок, и однажды младший сынок фермера засунул туда старый обувной рожок. Рожок вылетел из дырки с такой силой, что ударил мальчику в лоб. После этого дети полюбили играть с боггартом, засовывая в дырку палочки и глядя, как они вылетают обратно. Но проделки боггарта становились все опаснее и опаснее, и бедная миссис Гилбертсон так тревожилась за детей, что наконец семья решила переехать. В день их бегства ближайший сосед, Джон Маршалл, увидел, как они идут за последней скрипучей телегой по опустевшему двору. — Так что, все-таки переезжаешь, Джорджи? — спросил он. — Ага, друг Джонни, приходится; чертов этот боггарт уж так нас забодал, что ни днем ни ночью покоя нет. Он так прицепился к малышам, что бедной моей хозяйке это стало вовсе не по нутру. Вот и приходится уносить ноги. Словно в подтверждение его словам из-под старой перевернутой корчаги раздался низкий голос: — Ага, друг Джонни, приходится переезжать! — Это чертов боггарт! — воскликнул Джордж. — Кабы знал, что ты тут — шагу бы из дома не сделал. Поворачивай, Молли, — сказал он своей жене, — раз уж все равно не будет нам покоя, так уж лучше в старом доме, чем в новом. Так они и вернулись, и боггарт веселился на их ферме, пока ему это не надоело." "Боггарты предпочитают бродяжить в одиночку, поскольку между собой не очень-то ладят. Косматые, с длинными желтыми зубами, не слишком далекие, боггарты не пользуются популярностью даже среди фейри. Их любимая проделка такова: покрасться ночью в спальню, провести холодной, мокрой лапой по лицу человека и сдернуть на пол одеяло." "Культ боггарта был особено распространен в Ланкашире и Йоркшире."

Дин Винчестер: Каби́ры, кави́ры (Κάβειροι) "В греческой мифологии демонические существа малоазийского происхождения, культ которых процветал на Самофракии, Имбросе, Лемносе и в Фивах. Дети Гефеста и нимфы Кабиро — дочери Протея, кабиры — хтонические божества (мужские и женские), известные своей особой, унаследованной от Гефеста, мудростью. Число их колеблется от трёх до семи." "Кабиры — низшие божества, ведавшие плодородием земли, подземным огнем и спасавшие мореходов от бурь. Культ кабиров был, вероятно, занесен в Грецию с Востока (по-финикийски "кабиры" означает "великие боги"). Этим, возможно, объясняется плохо согласующиеся и мало связанные между собой функции кабиров и то, что их культ существовал преимущественно на островах. По наиболее убедительной теории культ кабиров был перенесен догреческим населением Балкан на острова Северной Эгеиды после вторжения эллинов. В классическую эпоху культ кабиров как богов плодородия на острове Самофракия сливается с культом Деметры. На острове Лемнос кабиры превращаются в богов-кузнецов, спутников и помощников Гефеста. Культ кабиров в Греции принял форму мистерий, требовавших особого посвящения. Наиболее известны самофракийские мистерии кабирам. Число кабиров в мифах неопределенно — от двух до семи. В олимпийской мифологии кабиры — древние хтонические божества (мужские и женские), которые присутствовали при рождении Зевса и входили в окружение Великой матери Реи (их часто отождествляли с куретами и корибантами). По другому варианту кабиры — дети Гефеста и Кабиро, дочери Протея." "Символы бога земли, персонифицированные в малютках-карликах, чьи капюшоны делают их полностью невидимыми. Считались божествами-хранителями потерпевших кораблекрушение. Вероятно, символизировали также сверхестественные "силы", хранимые в запасе человеческого духа." Немного про кабиров упоминает греческий писатель II в н.э. Павсаний в своём "Описании Эллады". В частности им сообщается, что древняя священная область Кабиров находилась возле Пергама на малоазийском побережье (139: I.IV. Т.1. С.28). Также он рассказывает про храм Кабиров в Беотии неподалёку от Фив. Интересно, что в Фивах, по сведениям Павсания, культ Кабиров связывается с культом Деметры. Также довольно характерно, что Павсаний не сообщает ничего о самом культе. Подобные недомолвки вообще характерны для греческих писателей, когда они сообщают о культах, отправление которым требовало посвящения, и которые носили характер мистерий: "Если отсюда (от храма Фемиды неподалёку от беотийских Фив - прим.) пройти дальше стадиев двадцать пять, то встретится роща Деметры Кабирии и Коры. Войти в неё можно только посвящённым в таинства. От этой рощи стадиях в семи находится храм Кабиров. Кто такие Кабиры и какие таинства и обряды совершаются в честь их и Деметры — пусть простят мне люди, любящие слушать такие рассказы, если всё это я пройду молчанием. 6. Но ничто не мешает мне рассказать во всеобщее сведение, какое начало, по словам фиванцев, было этим таинством. Говорят, что некогда на этом месте был город и жители его назывались кабирами. К одному из кабиров, Прометею и Этнею, сыну Прометея, явилась Деметра и поручила нечто их хранению. Что было поручено им и что с ним случилось, я не считаю возможным об этом писать; во всяком случае таинства были даром Деметры кабирам. При походе Эпигонов на Фивы и после их взятия аргивяне выгнали кабиров из их места, и на некоторое время прекратились таинства. Впоследствии Пелагра, дочь Потнея, и муж Пеларги Истмаид, как говорят, восстановили эти празднества по древнему обряду, но только перенесли их в так называемое местечко Алексиар. Но только как Пелагра справляла эти обряды вне древних пределов, то Телонд и те, которые ещё остались из рода кабиров, вернулись вновь в Кабирею. По велению из Додоны, Пеларге среди прочих других почестей полагалось приносить жертвенное животное, имеющее в утробе плод.7. Гнева и мщения Кабиров людям избежать невозможно. Те таинства и обряды, которые совершаются в Фивах, некоторые дерзнули совершать в том же виде и в Навпакте; их в скором времени постигла законная кара. Те воины, которые вместе с Мардонием были оставлены из войска Ксеркса в Беотии (события греко-персидской войны - прим.), идя в храм Кабиров, может быть, в надежде на большие богатства, а скорее, как мне кажется, вследствие своего презрения к <чужой> религии, тотчас же сошли с ума и погибли, одни из них бросились в море, а другие с вершины утёсов. Когда после своей победы Александр ( Македонский - прим.) предал огню Фивы и всю их область, то некоторые из македонян вошли в Кабирион (святилище Кабиров), считая себя вправе всё делать как во вражеской земле, но были тотчас же убиты небесным громом и молнией. Столь неприкосновенным является это святилище с древнейших времён."

Дин Винчестер: Боканон (Боннакон, Bonnacon) "Таковой в Азии обретается. Голова у него и тулово бычачьи, а на шее грива, яко у коня. Имеет рога, однако столь закругленные и так сильно назад выгнутые, что никому ими вреда причинить не может. Однако же защиту, коей природа поскупилась дать ему в рогах, она щедро восполнила в кишках. Видя себя преследуемым, боканон тылом к преследователям оборачивается и, громко пуская ветры, поражает оных вонию и испражнениями столь страшными, что очи на лоб вылазят, а волосы в завитки закручиваются, и к тому же на три мили вокруг. Упорнейший охотник от такового убегает и боканона преследовать более не решается."

Дин Винчестер: Боровик (Боровой) По славянской мифологии "почти то же, что леший, дух бора, рощи. Имеет вид громадного медведя, но без хвоста, чем и отличается от настоящего зверя. Питается животными, хотя иногда заедает и людей. Когда люди хотят увидеть борового, чтобы сговориться с ним о благополучном выпасе скота, о том, чтобы вернул пропавших в лесу (человека ли, скотину ли, собаку ли), излечил от привязавшейся в бору болезни, — приносят кошку в лес и начинают ее душить. Заслышав кошачье мяуканье, боровик выходит к человеку и вступает с ним в переговоры. Ему подчинены боровички — маленькие старички, вершка в два, хозяева грибов — груздей, рыжиков; под ними и живут."

Дин Винчестер: Брэг (Brag) "Один из проказливых, меняющих обличье гоблинов. Как ирландский Фука (Phooka), он часто принимал облик лошади. Живет он в Северных графствах, изобилующих хобгоблинами. В "Фольклоре Северных Графств" Уильям Хендерсон цитирует несколько сказок о Пиктри Брэге, рассказанных сэром Катбертом Шарпом в "Венке епархии". В этих сказках он также менял обличье. Иногда он был ягненком с белым платочком, повязанным вокруг шеи, иногда — ослом; однажды он появился в виде четырех мужчин, несущих белую скатерть, а в другой раз — как голый человек без головы. Одна пожилая леди рассказывала историю, случившуюся с ее дядей. У того был белый костюм, который постоянно приносил ему несчастье. Первый раз надев его, он встретил брэга, а в другой раз, возвращаясь домой с крестин в этом самом костюме, он снова встретил брэга. Дядя был храбрым человеком и прыгнул ему на спину.

Дин Винчестер: Бхуты, Bhutas (букв.: "бывшие") "В индуистской мифологии духи-оборотни", "демонические существа, принадлежащие к свите Шивы (одно из имён Шивы — Бхутешвара, "владыка бхутов"). Бхуты обычно враждебны людям, живут на кладбищах и питаются человеческим мясом, но могут быть также хранителями деревни или дома, где они поселились. По суеверным представлениям, бхуты — оборотни, принимающие облик свиней, лошадей, великанов, карликов и т.д." "Иногда отождествляются с претами."

Дин Винчестер: Вампир, вурдалак, ламия, "не-мертвый" (undead), полуночник, кровосос, вещий (кошубск.: vieszcy; немецк.: begierig, unbegier, blutsauger), польск.: upior, upierzyca; чешск.: upir, uperice; истриянск.: strigon; белорусск.: вупыр; ст.славянск.: вам-пир, упир, упырь, впир, вампера, упирина, упирица, упирjя; литовск.: опойца (wempti, alu wempti, wampiti, vapi, avpi); хорутанск.: pijawica; украинск.: мара; словацк.: mory, mury, morusi, murasi; валахск.: murony, priccolisch (то ли валахские вампиры и впрямь были "приколистами", то ли сами валахи не лишены чувства юмора :) ; чувашск.: вупар, вопар; татарск. и башкирск.: убыр, увыр; карачаевск. и гагаузск.: обур; тобольско-татарск.: мяцкай, мэцкэй, купкын; индуистск.: ветал, бхут; римск.: стрига, стринга; кроме этого шведские и скандинавскме mara, английские nightmare и голландские neehtmeer являются чем-то средним между вампирами и черными эльфами, хотя само слово nightmare в переводе означает "ночной кошмар" или в другом значении — "инкуб" "Страшным фактом является то, что когда-то детей, которые родились с так называемыми предмолочными родильными зубами, убивали как "младенцев вампиров" или "упырей". Это тем трагичнее, что речь идет не о зубках в прямом смысле слова, а о хрупких скорлупках дентина8, которые можно легко удалить, так как они не держатся прочно даже в десне, не говоря уже о челюстной кости..." Людвиг Соучек "Энциклопедия всеобщих заблуждений" "...вампиры, — это разновидность ламий... умершие люди, которые могут выходить из могилы, являться живым и принимать участие в жизни. В большинстве случаев вмешательство это злобное и приносит несчастье. Они... встают из гробов и сосут живых людей. Они могут жить века и чем дольше живут, тем становятся могущественнее. С каждой засосанной жертвой сила их растет, также растут и знания. Они могут обращаться в некоторых животных: в кошек, в летучих мышей, в змей и т.д. ..." "...тело ... начало трансформироваться, вытягиваться и темнеть, словно тень. Лицо стало хищной маской животного, клыки выдвинулись из красной прорези рта. Он поднял к небу руку, и что-то темное развернулось, прорвав рукава бархатного пиджака. Руки превратились в черные кожистые крылья, бьющие по воздуху. Существо зашипело ... в триумфе победителя... Мощные крылья развернулись, заработали, существо на миг повисло в воздухе неподвижно. Потом, бросив последний победный взгляд ..., существо понеслось прочь ..., рассекая воздух черными крыльями. ... если это и была летучая мышь, то размерами с человека..." Боб МакКаммон "Вампиры Лос-Анджелеса" ("Они жаждут") "...могут окружать себя туманом или даже обращаться в туман. Любят лунные ночи и по лунному лучу плывут, как по реке. Зубы у них длинные, острые, пальцы тоже длинные с острыми ногтями, дающие им возможность ползти по отвесным стенам." "Четыре клыка в его рту — два, выступавших из нижней десны и два из верхней, — были желтого цвета, и с них капала какая-то жидкость. Нижние клыки слегка загибались вовнутрь, как рыболовные крючки, верхние — чуть скошены друг к другу, образуя жуткое "у". Лицо ... светилось, как ужасная луна, пальцы, худые и твердые, как когти..." Боб МакКаммон "Вампиры Лос-Анджелеса" ("Они жаждут") "...зубы у него словно стальные клыки и сокрушают всякие преграды." "Чем сильнее вампир, тем он легче усыпляет свою жертву своим взглядом или прикосновением. Самый сильный человек под взглядом такого вампира делается совершенно беспомощным, никакая храбрость тут не поможет — человек засыпает против своей воли, и тогда он верная жертва вампира. Вампир засасывает в один, в два приема, реже в три, четыре. Первый раз самый трудный: жертва боится и сопротивляется. Зато потом это легче, больной ждет и желает прихода мучителя... Иногда вампир влюбляется и тогда засасывание идет очень тихо, он наслаждается понемногу, сберегая дольше жизнь любимого существа. В таких случаях жертва сама становится вампиром..." "И в этот момент Рико случайно взглянул в зеркало напротив. Он обнимал пустое платье, смятое и сморщенное в тех местах, где оно могло быть сморщено движениями женского тела. Но он понял теперь, и понимание это едва не заставило его закричать — то, что он обнимал сейчас, не было больше человеческим существом. Она подняла голову, в темных глазах плавали щупальца серебряного и багрового пламени. — Согрей же меня, милый, — прошептала она. Рот раскрылся, выдвинулись клыки, словно у гремучей змеи. — Неееееет! — завопил он, оттолкнув ее, делая шаг назад. Споткнувшись, он упал, ударившись головой о край стола. Сквозь багровый туман боли он видел, как бесшумно приближается она к нему, будто облако дыма. — Рикооооо, — прошептала она. Глаза пылали жаждой. — Я вернулась к тебе. Я вернулась... — Убирайся! — выдохнул он, пытаясь подняться на ноги. Ноги не слушались, мозг был сжат между полюсами льда и пламени. — ... к тебе... — сказала Мерида. — Теперь мы сможем быть вместе всегда! — Нет! НЕТ! — Голос его прервался, глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит. Где-то внутри он почувствовал первый приступ безумного хохота. — ДА! — сказал вампир. — Навсегда, навсегда! Она протянула к Рико руки, глаза сверкали, как неон Закатного бульвара. Он вскрикнул, выбросил вперед руки, чтобы защитить себя, дать себе еще несколько дополнительных секунд жизни. Мерида схватила его за правую руку, усмехнулась и погрузила клыки в вену на запястье. Его пронизала молния боли, он услышал, как жадно глотает она истекающую из него жизнь. Он хотел ударить другой рукой, но она перехватила ее, прижав к полу с необыкновенной силой. Клыки погрузились глубже, ни одна капля крови не пропадала. Глаза ее закатились от удовольствия. Рико почувствовал, как летит куда-то в темноту, где было очень холодно и ужасно... ужасно... холодно... Когда она насытилась, то отпустила его руку и та безвольно упала на пол. Стоя на четвереньках, она слизнула несколько кровавых капель, которые пропустила. Потом она прижала к груди голову Рико, покачивая его, словно ребенка. — Вот теперь, — прошептала она, — мы всегда будем вместе, всегда... Мы будем вечно молоды, вечно будем любить друг друга. Спи, мой драгоценный, спи... Потом он стащила с дивана простыни, разложила их на полу, положила на простыни спящего черным сном Рико и завернула. "Теперь, — подумала она, — ты будешь спокойно спать, пока тебя не разбудит голос Хозяина". Она знала, что проснувшись, он будет страдать от голода, жажды, и возможно, будет слишком слаб, чтобы охотиться самостоятельно. Ей нужно будет помочь ему. Любовь ее не знала границ. Она оттащила запеленатого Рико в кладовую, закрыла парой картонных ящиков, потом затворила дверь. Теперь солнце, этот ненавистный жгучий глаз, вызывающий боль одним прикосновением своих лучей, не проникнет к нему..." Боб МакКаммон "Вампиры Лос-Анджелеса" ("Они жаждут") "Любовь всегда бывает между мужчиной и женщиной; засасывать же могут без различия пола и возраста. Но замечено, что предпочтение отдается детям и молодым людям." Однако в фильме "Интервью с вампиром" утверждается, что "вампиры по своей природе бисексуалы. Правда, эта их черта всегда предавалась забвению..." "Вампиры предпочитают ночи, особенно лунные, могут ходить и даже сосать и днем, но это уже более сильные или же живущие давно. Многие животные им подчиняются, но все их чуют и боятся, особенно их ненавидят лошади и собаки, эти друзья человека. Они точно угадывают в них врагов. Самые могущественные вампиры могут управлять до известной степени, конечно, явлениями природы, как то: ветром, тучами, туманом и т.д. Слабая сторона всех вампиров — это та, что каждый из них должен иметь свой приют и лежать в нем в виде мертвеца в продолжение известных часов. В эти часы они, т.е. вампиры, в свою очередь, совершенно беспомощны, а потому и стараются тщательно скрывать свое убежище и даже иметь их по нескольку. Убежище должно быть вблизи района похождений вампира, иначе он рискует, что роковой час застигнет его вдали от убежища..." "Предрассветный крик петухов заставляет упыря мгновенно исчезать, или повергает его окровавленного наземь в совершенном бесчувствии." (9) "Заснуть же не в своем месте крайне опасно. Старые, опытные вампиры могут вселяться в свои портреты, но это ненадолго. При успехе в похождениях, т.е. когда жертв достаточно, вампир молодеет и хорошеет. Только красноватый отблеск глаз и яркие, алые губы портят впечатление." "...лицо человека, казавшегося одновременно очень старым и очень молодым. На белой коже не было морщин, но глаза казались древними и мудрыми, в них таились тайны тысячелетий. Хотя его лицо с резко обозначенными чертами и не было покрыто морщинами, в волосах просматривались локоны желтоватой седины, особенно на висках. Белки глаз были тоже желтоватого цвета прошлогодней пыли, с набухшими красными прожилками. Он был очень худ и гибок, почти достигая шести футов роста. Он напоминал семнадцатилетнего юношу, одетого для роли Генри Хиггинса в школьной постановке "Моя прекрасная леди", не считая того только, что зрачки у него было зеленого цвета и пересекались черной чертой, как у кошки. На висках его медленно пульсировала сеть голубых прожилок..." Боб МакКаммон "Вампиры Лос-Анджелеса" ("Они жаждут") Если почему-либо вампиру приходится скрываться, как бы говоря, голодать, он бледнеет, сереет, делается мало подвижен и страшно зол. Но все-таки он может по нескольку лет лежать прикованным к месту, — благодаря заговору и разным заклинаниям, — и все же оставаться, так сказать, живым. При первом же случае он ускользнет и вновь набросится на живых людей. Время, когда вампир проводит в своем гробу, или, как это называется "вампирический сон", определить трудно... Быть может, для разных местностей и для разных субъектов, т.е. для субъектов вампирической силы, оно различно. Во всяком случае, оно вертится около восхода и захода солнца. Любимый же час вампиров — это двенадцать часов ночи. У вампиров есть что-то вроде иерархии, они преклоняются перед сильнейшими..." "Вампиры видят в своем короле, Хозяине... — нечто вроде своего мессии, спасителя. Он полностью владеет контролем над ними и они делают все, что он скажет... Если будет уничтожен король вампиров, то образовавшаяся неразбериха может привести к борьбе за власть, они начнут допускать серьезные ошибки, могут далеко забрести от своих укрытий, например, и солнце застанет их на открытой местности..." "...неповиновение наказуется, ... отбитие намеченной жертвы наказывается... Есть, вернее были, в древние времена великие кровопожиратели, перед ними склоняются все вампиры, ламии и прочие живые покойники. Узнать вампира легче ночью, чем днем. Ночью несвоевременность и неуместность появления часто указывает на его существование. Так, например, появление молодой женщины в спальне мужчины или наоборот. Днем умных вампиров отличить очень трудно, они отлично имитируют живых людей. Их главный признак: они ничего не едят и не пьют. Более внимательный наблюдатель может заметить, что ни при солнечном, ни при лунном свете они не отбрасывают тени. Кроме того, вампиры большие враги зеркал. Они всегда стремятся их уничтожить. Это потому, что в зеркале не видно отражения вампира, и это выдает его..." "Они обладают множеством способностей, благодаря которым, превосходят человека. Но главная их сила, заключается в нашем неверии в них. Истории про вампиров, человек мыслящий рационально, считает чистой выдумкой. На это они рассчитывают. Они наступают. Каждую ночь их становиться все больше. Они проникают в города, превращают в себе подобных, целые деревни. Война за наше будущее, идет прямо сейчас, а вы лишь уперто повторяете — "Этого не может быть". Помните, они не порождение нашей фантазии, они такая же реальность как и мы."

Дин Винчестер: Глупые великаны Сяоян (Xiaoyang People, Xiaoyangmin) По китайским поверьям "в стране Сяоян жили дикари. Ростом они были больше чжана (около трех метров), и называли их глупыми великанами". В некоторых текстах их можно встретить как Фуфу (Fufu). Так, в "Recovered Documents of Zhou" они названы Fufu и обитают на севере, в землях Zhoumi; а в "Great Commentary to the Documents of Antiquity" (Shangshu dazhuan, 2nd cent.b.c.e.) говорится, что эти существа (также называемые Fufu) населяли Jiaozhi (современный Вьетнам). "У них было человечье лицо, а черное, блестящее, словно лак, тело сплошь покрывали длинные волосы. Ноги у дикарей сгибались в обратную сторону, и они бегали быстро, как ветер. Нрава эти существа были жестокого: они ловили и ели людей. Глупые великаны страны Сяоян подстерегали в горах одиноких путников, раскрывали свою песью пасть, выворачивая до лба огромные губы, и начинали хохотать. Насмеявшись вдоволь, дикари пожирали свою добычу. Однако люди придумали способ, как уберечься от них. Надо было надеть на руки полые бамбуковые стволы, за которые ухватится глупый людоед. Дождавшись, когда чудовище начнет смеяться, следовало выхватить из ствола кинжал и пригвоздить им кроваво-красную губу великана ко лбу. После этого не составляло труда захватить чудовище живьем: ведь теперь его глаза и нос были закрыты губой, и он, ничего не понимая, продолжал сидеть, держа в лапах бамбуковые трубки."

Дин Винчестер: Веры (Протеи) Веры — разумная раса с врождёнными способностями к оборотничеству. Стороннему наблюдателю трудно судить об их истинной внешности, поскольку она не известна доподлинно никому из живущих. Перевоплощаясь в людей, предпочитают внешность рослых атлетических особей как правило мужского пола. Продолжительность жизни оценке не поддаётся, так как регенеративные способности организма веров практически неисчерпаемы. При этом они всегда выглядят молодо, не прибегая к медицинским или иным уловкам. Можно предположить, что их психологическое развитие — как у всех долгожителей — медленный процесс. Старение вера практически незаметно стороннему наблюдателю. Главный признак — болезненный метаморфоз — является личной тайной особи и не разглашается всяким там приматам. Веры трансформируются в случае необходимости. Процесс занимает от полутора минут до получаса. Среднестатистическая особь способна завершить полный метаморфоз за 5…7 минут, а те, кто изменяют себя с помощью магии, доводят временной показатель до нескольких секунд. Для этой расы характерно полное сохранения рассудка — как во время трансформации, так и после неё, практически в любой личине. Веры могут перевоплощаться частично или полностью, в зависимости от своего желания. Практически совершенное владение своим телом привело к тому, что на способность к трансформации наложено лишь одно ограничение: масса тела. И если сбросить вес при метаморфозе достаточно легко (процесс весьма энергоёмкий), то перевоплотиться в существо более крупное — вершина магического таланта и артистизма вера. Веры обладают самой большой способностью к магии из всех рас. Несмотря на это, очень немногие посвящают себя изучению магии. Если же вер всё же решается на это, то, как правило, становится боевым магом — варлоком. Их личная жизнь окутана тайной. Известны факты рождения потомства в смешанных браках с людьми. Как правило, отпрыски таких родителей страдают болезнью, передающейся генетическим путём — ликантропией. Имеются неподтверждённые факты, свидетельствующие о том, что накопление рецессивных генов в потомках полукровок и неконтролируемые скрещивания последних способствуют появлению особых мутаций у людей.

Дин Винчестер: Вий (Ний) "В восточнославянской мифологии персонаж, чей смертоносный взгляд скрыт под огромными веками или ресницами, одно из восточнославянскмх названий которых связывается с тем же корнем: среднеукраинск. "вия", "вийка", беларуск. "вейка" — "ресница". По русским и белорусским сказкам, веки, ресницы или брови вия поднимали вилами его помощники, отчего человек, не выдерживавший взгляда вия, умирал." "Наши сказки знают могучего старика с огромными бровями и необычайно длинными ресницами: брови и ресницы так густо у него заросли, что совсем затемнили зрение; чтобы он мог взглянуть на мир, нужно несколь силачей, которые смогли бы поднять ему брови и ресницы железными вилами... но уже тогда ничто не утаются от его взоров... В Подолии... представляют вия как страшного истребителя, который взглядом своим убивает людей и обращает в пепел города и деревни; к счастью, убийственный взгляд его закрывают густые брови и близко прильнувшие к глазам веки, и только в тех случаюх, когда надо уничтожить вражеские рати или зажечь неприятельский город, поднимают ему веки вилами." "...он считался также судьей над мертвыми..., ...связан также с сезонной смертью природы во время зимы. Кроме того, этот бог считался насылателем ночных кошмаром, видений и приведений." "...раздались тяжелые шаги... какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь он был в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавалсь его, засыпанные землею, ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. ...лицо было на нем железное... — Подымите мне веки: не вижу! — сказал подземным голосом Вий." Н.В.Гоголь "Вий" "Словно из ниоткуда, лишь на мгновение появляется в повести этот жуткий персонаж и тотчас вновь исчезает в небытие. Этот таинственный демон смерти, которому автор посвятил едва ли не полтора десятка строк повести, выписан столь яркими, выразительными красками, что неизменно привлекает к себе внимание исследователей творчества Гоголя. Большинство из них считает, что в основу повести, несомненно, положено народное сказание, которое было переосмыслено и обработано автором. Вероятно, Гоголь переделал концовку предания, явив читателям загадочный образ Вия — порождение собственной фантазии. И тем не менее Вий появился не на пустом месте — у него имеются "фольклорные прототипы", некоторые характерные черты которых, видимо, и были использованы Гоголем. Так, многие исследователи гоголевской повести отмечали сходство этого мистического персонажа, обладающего губительным взглядом, с многочисленными народными поверьями о святом Касьяне. Христианская церковь отмечает день памяти преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (V век) 28 февраля по старому стилю, а в високосные годы — 29 февраля. Он известен как талантливый духовный писатель и устроитель монастырей. В народном сознании существовал иной образ Касьяна, не имеющий ничего общего с каноническим. Он неожиданно превратился из реального человека в некое почти демоническое существо, которое наделяют эпитетами — немилостивый, грозный, злопамятный. Согласно одним поверьям Касьян — падший ангел, предавший Бога. Но после раскаяния он за свое отступничество был закован в цепи и заключен под землю. Приставленный к нему ангел три года подряд бьет предателя тяжелым молотом по лбу, а на четвертый выпускает на волю, и тогда гибнет все, на что бы он ни глянул. В других рассказах Касьян предстает загадочным и губительным созданием, ресницы его так длинны, что достигают колен, и он из-за них не видит Божьего света, и только 29 февраля поутру, раз в 4 года, он поднимает их и оглядывает мир — на что упадет его взгляд, то погибает. На Полтавщине Касьяна представляют черным существом, покрытым шерстью, с кожей, подобной коре дуба. Живет он в пещере, засыпанный землей. Его огромные веки 29 февраля поднимает разная нечисть, Касьян оглядывает мир, и тогда болеют люди и животные, случаются мор и неурожай. Практически во всех легендах о Касьяне подчеркиваются его демоническая сущность и необычайная губительность взгляда как результат связи с дьяволом, что роднит Касьяна с гоголевским Вием. Определенные черты сходства обнаруживаются и при сравнении Вия с языческим Белесом — древним покровителем охотников, который олицетворял еще и духов убитых зверей и ассоциировался с миром мертвых. Но, вероятно, наиболее важным для Гоголя прототипом Вия стал все же Иуда Искариот, облик которого угадывается за фигурой гоголевского демона при обращении к некоторым апокрифическим текстам. В этих не вошедших в канон сочинениях о внешности Иуды незадолго до его смерти сообщается, что его веки стали огромными, разрослись до невероятных размеров, не позволяя ему видеть, а тело чудовищно распухло и отяжелело. Этот апокрифический облик Иуды (гигантские веки и тяжелое, неповоротливое тело) определил и главные черты Вия. Гоголь, заставляя взглянуть на Вия Хому Брута, пребывающего в душевной лености и не уповающего на Бога, показывает нерадивому бурсаку его евангельского двойника."

Дин Винчестер: Ма́кара (санскр.: मकर — Makara) Индийское мифическое чудовище, наполовину животное, наполовину рыба. Чаще всего — рыба с головой слона или крокодила. Имеет огромное тело, поэтому живет исключительно в океане, но никак не в реках и озерах. "Мифологический образ фантастического морского животного, известный в индийской традиции, а также у народов ряда районов, испытавших влияние индийской культуры. Иногда образ макара трактуется и как класс гибридных чудовищных животных с преобладанием черт водных существ. Макара часто представляли животным огромных размеров (своего рода индийским левиафаном), близким по своему облику к крокодилу, акуле, дельфину; с головой крокодила, слона с поднятым кверху хоботом, рыбы или водного чудовища с открытой пастью; телом рептилии или чешуйчатой рыбы, с хвостом в виде рыбьего плавника, с двумя или четырьмя лапами. Некоторые типы макара имеют и другие зооморфные (слона, барана), а иногда и растительные (лотосового корневища) черты. Происхождение образа макара остаётся неясным. С III—II вв. до н.э. макара становятся постоянным мотивом скульптурных рельефов, на этом основании некоторые исследователи считают, что на облик макара определённое влияние оказали греческие изображения Посейдона и морского чудовища (тритон). Однако различимы и местные корни образа макара, в частности присутствие различных типов макара на печатях древних городов долины Инда; существующие предположения о "растительном" происхождении образа макара основываются на том, что её челюсти и язык с закрученным придатком обнаруживают большое сходство с корневищем и цветком лотоса (ср. в индийской традиции лотос как символ женской жизненной силы, плодородия, тесно связанный с водой). В буддийской мифологии макара связывались с якшами, в джайнской — с Сувидхинатхой, девятым джайнским тиртханкаром73. Общесимволическая роль макара коренится в представлении о том, что макара в целом моделирует и (или) символизирует жизнь и природу во всех её состояниях-стихиях. Символика составных элементов макара (хвост, голова, ноги) получает развитие в мифологических связях макара с божествами плодородия, жизненной силы и воды (одно из названий макара — "Джала-рупа", "водная форма"). Такова связь макара с якшами как вегетативными божествами, которые, в свою очередь, соотносятся с приносящим жизнь древесным соком или с речными богинями Нади-деватас, для которых макара служит опорой или ездовым животным — ваханой. Макара связана и с божествами, которые в относительно позднее время стали выступать в качестве охранителей мира — локапал: с Варуной, Сомой, Куберой и Индрой. Для Варуны как водного бога и источника всего творения и для Сомы как лунного бога макара являются ваханами. Среди девяти сокровищ Куберы есть макара. Связь макара с Индрой обнаруживается во время некоторых ритуальных праздников. В эпоху Гуптов макара стала выступать и как вахана речной богини Ганги (парное изображение Ганги на макара и Ямуны на черепахе — Курма на привратных колоннах в храме Кхаджурахо, Северная Индия, X в.н.э.). Неоднократно отмечена связь макара с лотосовой богиней богатства Лакшми, с богом любви Камадевой (его знамя и вахана — макара). В индийском зодиаке макара — знак Козерога (изображение макара с головой и передними ногами антилопы, туловищем и хвостом рыбы)." Обнаружено также в орнаментальном искусстве индонезийцев.

Дин Винчестер: Гамаюн По славянской мифологии "вещая птица, посланник богов, их глашатай, поющий людям божественные гимны и предвещающий будущее тем, кто умеет слышать тайное. Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоностная буря. Гамаюн все на свете знает о происхождении земли, неба, богов и героев, людей, чудовищ, птиц и зверей."

Дин Винчестер: Водяной, Водяной дедушка, Водяной хозяин, Водяной черт, Водяной шут, Водян царь, Водяник, Водовик (беларуск.: Вадзянiк, Вадзяны, Вадзяны дзед; чеш.: vоdník, сербо-лужиц.: wodny muž, wódnykus, словен.: povodnj, vodni mož) "В славянской мифологии злой дух, воплощение стихий воды кай отрицательного и опасного начала. Чаще всего выступает в облике мужчины с отдельными чертами животного (лапы вместе рук, рога на голове) или безобразного старика, опутанного тиной, с большой бородой и зелёными усами. Водяные соотносятся с чёрным цветом: им приносили в жертву чёрного козла, чёрного петуха, существовал обычай держать на водяных мельницах чёрных животных, любезных водяному. По поверьям, у водяного были коровы чёрного цвета, он обитал в чёрной воде — в сказках, в частности сербо-лужицких, урочище Чёрна Вода служит местом встречи с водяным. С левой полы водяного постоянно капает вода (это можно сравнить с особым значением левой стороны у лешего и другой нечистой силы). Водяные утаскивали людей к себе на дно, пугали и топили купающихся. Эти поверья о водяном сопоставимы с легендой о морском (водяном, поддонном) царе, отразившейся в русских былинах о Садко. В волшебных сказках водяной схватывает свою жертву, когда она пьёт из ручья или колодца, требует у схваченного царя или купца сына в залог и т.п. В славянских поверьях о водяном и морском царе можно видеть отражение на более низком уровне мифологической системы представлений, некогда относившихся к особому богу моря и вод (ср. Аутримпса в прусской мифологии, Нептуна в римской и т.п.)." Водяницы (чеш.: vodni panna, сербо-лужиц.: wodna žona, словен.: povodnja devica) "Женские духи воды... увязываются, как и русалки, с представлениями о вредоносных покойниках — "заложных покойниках", становящихся упырями и злыми духами; на них женятся Водяные."

Дин Винчестер: Сильфы (Sylphs), Сильфиды "В алхимической и теософской традиции так зовутся духи воздуха, вместе с гномами, саламандрами и ундинами составляющие "алхимический квартет". У сильфов стрекозиные крылья; именно их почему-то чаще всего путают с фейри. Утверждается, что сильфы живут на островах, омываемых воздухом. Появляются они и исчезают с быстротою молнии. Мэнли П.Холл замечает: "...и зрением, и слухом, и разумом, и всем остальным они отличаются от смертных настолько же, насколько воздух отличен чистотою от воды или эфир от воздуха". Нрав у сильфов переменчивый, они не могут долго находиться на одном месте и постоянно кочуют, используя в качестве средств передвижения облака."

Дин Винчестер: Гамадриады (‛Αμαδρυάδες, hamadryádes, от hama — "вместе" и drýs — "дуб, дерево") Гамадриады — дриады, связывавшие свою жизнь с определенным деревом, живущие и умирающие вместе с ним. Были наиболее уязвимы из всех нимф потому, что их жизни зависели от здоровья деревьев, в которых они обитали. Так, в мифе об Эрисихтоне, зарубки на дереве, в котором обитала гамадриада, кровоточили, и из ствола исходили стоны — нимфа просила не рубить ее дерово... "Он топором — говорят — оскорбил Церерину рощу, Будто железом нанес бесчестье древней дубраве. Дуб в той роще стоял, с долголетним стволом, преогромный, С целую рощу один,— весь в лентах, в дощечках на память, В благочестивых венках, свидетельствах просьб не напрасных Часто дриады под ним хороводы в праздник водили, Часто, руками сплетясь по порядку, они окружали Дерева ствол; толщина того дуба в обхват составляла Целых пятнадцать локтей. Остальная же роща лежала Низменно так перед ним, как трава перед рощею всею, Но, несмотря ни на что, Триопей топора рокового Не отвратил от него; приказал рабам, чтоб рубили Дуб. Но, как медлили те, он топор из рук у них вырвал. "Будь он не только любим богиней, будь ею самою, Он бы коснулся земли зеленою все же вершиной!" — Молвил. И только разить топором он наискось начал, Дуб содрогнулся, и стон испустило богинино древо. В то же мгновенье бледнеть и листва, и желуди дуба Стали; бледностью вдруг его длинные ветви покрылись. А лишь поранили ствол нечестивые руки, как тотчас Из рассеченной коры заструилася кровь, как струится Пред алтарями, когда повергается тучная жертва, Бык,— из шеи крутой поток изливается алый. Остолбенели кругом; решился один святотатство Предотвратить, отвести беспощадный топор фессалийца. Тот поглядел,— "За свое благочестье прими же награду!" — Молвил и, вместо ствола в человека направив оружье, Голову снес — и рубить стал снова с удвоенной силой. Вдруг такие слова из средины послышались дуба: "В дереве я здесь живу, Церере любезная нимфа, Я предрекаю тебе, умирая: получишь возмездье Ты за деянья свои, за нашу ответишь погибель!" Овидий "Метаморфозы". Книга 8, 742-773 "В наказание по предсмертной просьбе гамадриады, обитавшей в дубе, богиня обрекла Эрисихтона на вечные муки, наделив святотатца ощущением неутолимого голода." "Так нечестивого рот Эрисихтона множество разных Блюд принимает и требует вновь: в нем пища любая К новой лишь пище влечет. Он ест, но утроба пустует. Вот истощает уже, голодая пустою утробой, Средства отцовские. Ты лишь один, о безжалостный голод, Не притуплялся внутри; не смирённое пламя пылало В глотке его. Наконец все имущество кануло в чрево."

Дин Винчестер: Юварки (Евваркее, Youwarkee) "Сентсбери в своей "Краткой истории английской литературы" замечает, что Юварки — это одна из прелестнейших героинь этой литературы. Полуженщина-полуптица, или — как напишет поэт Браунинг о своей умершей жене Элизабет Браунинг Баррет — полуангел-полуптица. Руки ее распахиваются вместе с крыльями, тело одето шелковистым опереньем. Живет она на острове, затерянном средь антарктических вод; там ее обнаружил потерпевший кораблекрушение Питер Уилкинс и женился на ней. Юварки — из породы крылатого племени "гламов". Уилкинс обращает их в веру Христову, и, когда умирает его жена, ему удается вернуться в Англию. Историю этой необычной любви можно прочесть в романе "Питер Уилкинс" (1751) Роберта Полтека."



полная версия страницы